Рыцарь кочевой цивилизации

Автор: | 19.05.2013

«Свет Утренней Звезды», № 3(86) от 30.07.2012 г.                                 

16 августа 2012 года исполняется 110 лет со дня рождения крупнейшего востоковеда, энциклопедически образованного ученого — Юрия Николаевича Рериха.
Директор Института тибетологии в Сиккиме Нирмал Сингх высоко оценивал масштаб его достижений, отметив: «Юрий Николаевич Рерих как ученый является одним из величайших энциклопедистов Запада и Востока. Лингвист, исследователь, археолог, критик, искусствовед, мыслитель и знаток культуры, он не знал границ в области познания; для него не существовало границ между древним и современным, между Востоком и Западом или между различными отраслями наук…
Он выковал золотое звено связи не только между Индией и Россией или между Востоком и Западом, но и между всеми народами всех стран и времен».


Юрий Николаевич Рерих в своем рабочем кабинете.Калимпонг, 1950-е гг.

Считая Россию самобытной, отличной как от Европы, так и от Азии географически, исторически и культурно, он своими исследованиями сумел научно обосновать мощное влияние Востока на культуру стран Европы и, тем более, России, являющейся как бы мостом между Востоком и Западом.
Центральную Азию Юрий Николаевич Рерих называл «колыбелью и местом встречи многих азиатских цивилизаций», изучение которых может «послужить реконструкции прошлого Азии». В понятие Центральной Азии он включал, кроме внутреннего района Средней Азии, Западный Туркестан, Южный и Восточный Тибет, область верховий Желтой реки, западные окраины Маньчжурии, Юг России вплоть до Северного Причерноморья, Южную Сибирь, Кавказ, Иран, Афганистан, северо-запад Индии.

Еще в 1923 году Юрий Николаевич писал: «Человечество переживает эпоху переоценки ценностей. <…> Полная потрясений эпоха, в которую мы живем, оказывает свое влияние на ход научных поисков. <…>
Некогда считавшаяся “абстрактной”, наука приобретает сегодня практическую ценность. Еще совсем недавно ориентализм был замкнутой областью, в которой проводились углубленные научные изыскания, но сокровища которой были недоступны остальному миру и скрыты за плотной пеленой времен. Однако пробил час, и именно этой науке, занимавшейся воссозданием прошлого, выпало на долю указать людям новые пути, облегчающие взаимопонимание между двумя великими очагами мировой цивилизации» [1, с. 13].

Одним из направлений «абстрактной» науки ориенталистики было изучение кочевничества и роли кочевых народов и кочевых империй в истории Евразии. Этот стремительно возросший интерес был продиктован, как минимум, двумя факторами. Во-первых, традиционная культура кочевников, бережно хранившая предания веков вместе с их образом жизни и ведения хозяйства, очень быстро начала трансформироваться и исчезать под влиянием всепроникающей технократической цивилизации. Во-вторых, само начало XX века, характеризовавшееся возросшей социальной и духовной активностью, побуждало к поискам аналогичных ситуаций в прошлом, дабы попытаться на примерах прошлого понять направление грядущего будущего.

Очень значительных, глубоких результатов в исследовании проблем духовного и психологического мира кочевников достиг старший сын наших великих соотечественников, Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерих, Юрий Николаевич Рерих.
Ученый, посвятивший большую часть своего творчества культуре кочевников — номадов, признан одним из основателей номадистики.
Ученики называли его «Рыцарем кочевой цивилизации», и не только за его глубокое понимание событий далекого прошлого народов Евразии, но и за горячую преданность изучению этого вопроса и симпатию к романтически-подвижническому миру кочевников.

Очень вдохновляюще о влиянии бескрайних просторов на состояние духа человека сказал Н.К. Рерих: «Молодые друзья, вам нужно знать условия караванной жизни в пустынях, только на этих путях вы научитесь бороться со стихиями, где каждый неверный шаг – уже верная смерть. Там вы забудете числа дней и часы, там звезды заблестят вам небесными рунами. Основа всех Учений – бесстрашие. Не в кисло-сладких пригородных лагерях, а на суровых высотах научитесь быстроте мысли и находчивости действий. Не только на лекциях <…>, но на студеных глетчерах осознаете мощь работы материи, и вы поймете, что каждый конец есть только начало чего-то, еще более значительного и прекрасного» [2].

То, что интерес к кочевому образу жизни, а также к военному искусству, у Юрия Николаевича был, буквально, с рождения, показывают наблюдения его родителей. Так, в статье «Ко времени» Николай Константинович вспоминает такой эпизод: «Вот Юрий, который начал самоучиться читать и писать в самых ранних годах, написал свою первую поэму, которая начиналась: “Наконец я народился”. А затем рассказывалось о каком-то путешествии на верблюдах. Тогда все мы читали такие записи с любопытством, думая, откуда у четырехлетнего, если не трехлетнего, малыша непременно верблюды; а ведь теперь никто не сказал бы, что такое воображаемое путешествие на верблюдах не было бы ко времени» [3].
И Елена Ивановна о нем писала: «Старший проявлял любовь к истории и к оловянным солдатикам, он имел их тысячами! Страсть его к военному искусству осталась и посейчас. Стратегия — его конек. Кровь прадедов сказывается в нем» [4].

Со временем эти увлечения приобретают и пространственную привязку к Центральной Азии, что можно видеть по его письмам из Кембриджа. Так 31 января 1921 года Юрий писал: «Из лекции Ростовцева еще раз убедился, что Средняя Азия – это Египет будущего, в смысле археологических открытий. Меня очень заинтересовали татары и монголы, особенно их былины и песни кочевий» [5, с. 32].
К началу Центрально-Азиатской экспедиции, возглавляемой Н.К. Рерихом, Юрий Николаевич прекрасно владел не только многими западными, но и восточными языками и диалектами, что позволило ему до тонкости изучить культуру Востока, его историю и философию. А эти знания способствовали плодотворному исследованию кочевых цивилизаций труднодоступных мест Тибета и Монголии.

Результаты научных исследований, проведенных во время Центрально-Азиатской экспедиции, он изложил в работах «Тибетская живопись» (1925), «Современная тибетская фонетика» (1928), «Монголия. Путь завоевателей» (1929), «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета» (1930), «По тропам Срединной Азии» (1931) и «История Средней Азии».
Последняя – фундаментальное трехтомное сочинение, изданное только в наши годы. Этот труд охватывает период со времен палеолита до конца XIV века. Работа, как и все, созданное членами замечательной семьи, характеризуется особым подходом к исследуемым явлениям – синтетическим, то есть умением находить глубинные связи между разными явлениями и событиями, воспринимать их как часть целого, что позволяет делать порой неожиданные, но правильные выводы.

Именно эти принципы лежат в основе работ и Юрия Николаевича, что и помогло ему еще в 1923 году, обратив внимание на важность изучения миграций кочевых племен, сказать о новом этапе в ориентализме: «Это всеобщий синтез, который, отвечая требованиям современной науки, отразил бы историческое развитие стран Востока в совокупности. Многоцветная вереница народов развернулась бы перед нашим взором: одна за другой проследовали бы в ней все те нации, которые еще вчера жили только памятью о своем великом прошлом» [1, с. 18].
Позднее, по окончании Центрально-Азиатской экспедиции, в статье «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета» он уже более обоснованно сможет сказать: «Кочевниковедению — этой новой отрасли восточной археологии — принадлежит в будущем восстановить картину кочевого мира, этого звена между культурами древнего Китая, Индии и бассейна Средиземного моря» [1, с. 29].

Главные пути миграций кочевников – степь. Это — и возможность быстрого передвижения всадников, и наличие корма для скотины.
Именно степной пояс Евразии на протяжении многих веков был местом обитания ряда кочевых культур, ареной стремительных перемещений орд скифов, гуннов, тюрков и монголов. Причем Юрий Николаевич выделяет в этих движениях определенную периодичность завоеваний кочевниками огромных территорий.
Эти рассуждения ученого, собственно, предвосхитили теорию пассионарности, предложенную гораздо позднее Л.Н. Гумилевым. Пассионарность — избыток биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность, это непреодолимое внутреннее стремление к деятельности, направленной на изменение своей жизни, окружающей обстановки. По сути, это социально-историческое явление, характеризующееся появлением в ограниченном ареале большого числа людей со специфической активностью (пассионариев).
По Гумилеву, именно пассионарные толчки определили ритмы Евразии, доминацию тех или иных сил в разные периоды истории, а вместе с тем сложный процесс формирования единого целого – Евразии [6].

Признанием важности роли кочевых цивилизаций в мировой истории Юрий Николаевич, как и по многим другим взглядам, очень близок основателям геополитической школы евразийцев П.Н. Савицкому, Г.В. Вернадскому, и Н.С. Трубецкому.
Лев Николаевич Гумилев тоже разделял их взгляды как на роль кочевых цивилизаций, так и на особое место в истории России-Евразии и на то влияние, которое кочевники оказали на ее судьбу. Вместе с тем, евразийцы категорически возражали против бытовавшего ранее, да и до сих пор, мнения о кочевниках как о кровожадных варварах, разрушителях культурного мира средневековья. Евразийцы же считали все народы равноценными, просто на каждом историческом этапе народ, как и любой человек, имеет свою миссию в соответствии с Космическими планами, что подтверждается словами Учения Живой Этики и «Граней Агни Йоги».
«Цикл определяет течение эволюции, но не люди. Люди могут либо принять, либо отвергнуть, но
судьба определяется светилами. Выбор зависит от человека, но условия выбора – от звезд» [7].

Важно отметить, что создание таких образований, как империи Александра Македонского и Чингисхана, было продиктовано не просто захватническими целями, а гораздо больше — объединительными.
Монгольская империя характеризовалась развитой государственностью, веротерпимостью, широкими дипломатическими и торговыми связями, исключительной военной дисциплиной.
Евразийцы вполне обоснованно утверждали, что и Московское государство является наследником не Киевской Руси, а империи Чингисхана.
Савицкий в статье «Евразийская концепция русской истории» подчеркивает: «Итак, по мнению евразийцев, русское государство XVI — XX веков является в большей мере продолжением скифской, гуннской и монгольской державы, чем государственных форм дотатарской Руси» [8].
Не умаляют основатели евразийства и роли православия. «Монгольское наследство, — пишет Г.В. Вернадский, — облегчило русскому народу создание плоти евразийского государства, Византийское наследство вооружило русский народ для создания мировой державы строем идей» [9].

Довольно высоко у кочевников было развито и искусство. Причем повсеместное распространение единого «звериного стиля» в орнаментике служит обоснованием общности кочевых культур древней Евразии.
Находки из скифских курганов Сибири являются образцами высокохудожественного уровня и входят в золотую коллекцию Эрмитажа. Юрий Николаевич во время Центрально-Азиатской экспедиции также обнаружил в искусстве добуддийских племен Тибета признаки «звериного стиля».
Описанию обнаруженных предметов, захоронений и мегалитов Северного Тибета посвящена книга Юрия Николаевича «Звериный стиль у кочевников Северного Тибета».
О ней Андрей Николаевич Зелинский, ученик Юрия Николаевича, пишет, что книга «уникальна по двум причинам. Во-первых, потому, что речь идет о районе практически до сих пор почти недоступном для европейских исследований; во-вторых, потому, что работа эта выполнена великим ученым в определенном концептуальном ключе. Этим ключом является евразийский подход к тематике. <…>
Исследование Ю.Н. Рериха пример того, что даже небольшая работа, в которой сфокусированы идеи большого масштаба, может быть событием в мировой науке и стать классическим исследованием в ряду других работ евразийской исторической мысли. Своевременность выхода этой работы Ю.Н. Рериха очевидна.
Россия-Евразия переживает глубочайший геополитический и духовный кризис. Осознание этого процесса и возвращение России на свои духовно-исторические пути есть единственная задача, которая должна стоять перед каждым мыслящим человеком сегодня» [10].

Лев Николаевич Гумилев вспоминал, что в беседе Юрий Николаевич с удивлением констатировал, «что ныне изучение проблем истории кочевников нигде не ведется в плановом порядке, а затрагивается попутно, причем с весьма малым эффектом. <…>
И мечтал о том, чтобы для этого были созданы хотя бы минимальные условия — по меньшей мере, включение истории Центральной Азии в план института.
Но он не ограничивался мечтами и сожалениями. Во время поездки на конгресс монголистов в Улан-Батор он столкнулся с тем, что изучение центральной проблемы монгольской истории — возникновения империи Чингисхана — было законсервировано. <…>
Конечно, монголы в XIII в. произвели огромные опустошения, но не меньшие совершили арабы в VII-VIII вв. в Иране и Средней Азии, испанцы в Мексике и Перу, шведы и французы в Германии во время тридцатилетней войны или маньчжурский император Цянь Лун в середине XVIII в. <…>
Короче говоря, Ю.Н. Рерих поставил на повестку дня пересмотр этого вопроса. Общественность его поддержала, и на заключительном банкете Санжеев поднял тост “за реабилитацию товарища Чингисхана”» [11].

Юрий Николаевич всегда говорил о монголах и тибетцах с большой искренней теплотой и весьма высоко ценил их древнее искусство. Да и неудивительно, ведь не только по духу они были близки ему, но даже и по крови. Ведь именно из орды происходят такие известные фамилии, как Суворов, Тютчев, Шереметев и Кутузов, родством с которым так гордился Юрий Николаевич.

На фоне пламенеющего неба, на вздыбленном коне, натягивающим тетиву со стрелой в образе Гэсэр-хана, видел Юрия и отобразил на полотне его отец, Николай Константинович Рерих.
И кто знает, не прав ли пророк кочевников Николай Гумилев, в стихотворении «Сахара» предупреждавший:

И, быть может, немного осталось веков,
Как на мир наш, зеленый и старый,
Дико ринутся хищные стаи песков
Из пылающей юной Сахары.
Средиземное море засыпят они,
И Париж, и Москву, и Афины,
И мы будем в небесные верить огни,
На верблюдах своих бедуины.

Чем более велик и многогранен человек, тем дальше от его земных лет отстоит время истинной оценки всего совершенного им. Это справедливо можно сказать о каждом члене талантливой семьи Рерихов, в том числе и о Юрии Николаевиче Рерихе.
Известность и уважение людей науки пришли к нему с первых научных статей, написанных в двадцатилетнем возрасте.
Оставленное им научное наследие будет еще не одно десятилетие постигаться его учениками и последователями.

Н.Н. Величко, г. Новокузнецк

Литература

1. Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. Самара, 1999.
2. Рерих Н.К. Алтай-Гималаи. Рига, 1992.
3. Рерих Н.К. Листы Дневника: в 3 т. Т. 1. С. 434 – 435.
4. Рерих Е.И. Письма: в 9 т. Т. IX. М.: МЦР, 2009. С. 261.
5. Рерих Ю.Н. Письма: в 2 т. Т. I. М.: МЦР, 2002.
6. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. [Электронный ресурс]: режим доступа: http://lib.aldebaran.ru/author/gumilyov_lev/gumilyov_lev_ritmy_evrazii_yepohi_i_civilizacii/
7. Грани Агни Йоги. 1955 г. Новосибирск, 2010. С. 487.
8. Цит. по: Савицкий П.Н.Евразийская концепция русской истории. [Электронный ресурс]: режим доступа: http://gumilevica.kulichki.net/SPN/spn11.htm].
9. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. Ч.1. Прага. 1927. С.9.
10. Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета. [Электронный ресурс]: режим доступа: yro.narod.ru›MRB/MRB_Zveriny_stil.doc
11. Лев Гумилев. Ю.Н. Рерих как историк Центральной Азии. [Электронный ресурс]: режим доступа: http://www.lomonosov.org/aspects/fouraspects20197.html

(Visited 6 times, 1 visits today)

Добавить комментарий